Символистские пруды

Эстетика символистской эпохи формулировалась и реализовывалась прежде всего в литературных текстах — в прозе Валерия Брюсова, Федора Сологуба и Дмитрия Мережковского, в поэзии Андрея Белого и Александра Блока. Художники объединения «Мир искусства» и «Голубая роза», постепенно сближаясь с литературными кругами, обнаруживали в своих произведениях близкие к символизму семантические структуры. Врубель, Бенуа, Рерих, Сомов сотрудничали с символистскими журналами «Весы», «Золотое руно» и «Аполлон». Отход от реализма и «литературности» в изобразительном искусстве приводит живопись к символистской многозначности и неопределенности образа, к стилизации.

Живопись Виктора Борисова-Мусатова, один из наиболее «символистских» художников начала века, может восприниматься как иллюстрация к поэзии младосимволистов: элегичность, ощущение двойственности мира, за которым просвечивает непостижимая духовная сущность. В советское время Борисов-Мусатов трактовался как певец уходящих дворянских ландшафтов, провинциальных усадеб. Его картины «Водоем» и «Призраки» действительно предметно изображают типичный ландашфтный дизайн поместья рубежа веков.

Однако пруды и водоемы на картинах Борисова-Мусатова — не просто дань объективной реальности, действительно распространенный атрибут любого дворянского поместья, но и полупризрачное отражение иной реальности, придающее его полотнам философичность и элегическую грусть. Оттенки голубого и синего, легкой дымкой наполняющие пространство его картин, усиливают это мистическое ощущение — при том, что Борисов-Мусатов не был мистиком и символистом, но символистское мировоззрение оказывается очень близким его картине мира.

Женские образы полотен «Водоем» и «Призраки» — живописные варианты Прекрасной Дамы Белого и Блока, полупризрачны и нереальны. Как в «Незнакомке» Александра Блока героиня оказывается своеобразным посредником между здешним миром и миром иным, окном в потустороннее пространство, так и в «Водоеме» женские образы, как и пруд, не только отражают здешний мир: сквозь них просвечивает мистическая ирреальность мира иного.