Поэтическое ремесло
В статье Ефима Эткинда «Серебряный век как единство» предлагается обратить внимание на то, как поэтическое направление определяет свою сущность за счет соотнесения с другим видом искусства: для символистов таким ориентиром и высшим родом искусства оказывается музыка, для футуристов — живопись. Поэтика акмеизма, возвращаясь из дебрей и глубин символистского мироощущения к реальному и бытовому миру, ориентируется прежде всего на ремесло, на вещественность и материальность архитектуры.
Ранние стихи Мандельштама из сборника «Камень» — идеальное воплощение этого акмеистического понимания сущности поэзии как ремесла: архитектура, резьба по дереву, кораблестроение для поэта оказываются высшим проявлением творческого начала, сотворением прекрасного, вечного и вещественно-тяжелого. «Сто семь зеленых мраморных столбов» Айя-Софии, «стрельчатый рост» готической башни и «крестовый легкий свод» собора Парижской Богоматери, гранит Медного Всадника и «мачта-недотрога» — все эти образы в мандельштамовском «Камне» прямо соотносятся со стихом, появляющимся из тяжелой, неподатливой материи и становящимся в акте творчества легким, воздушным, «прекрасным».
При этом Мандельштам, в отличие от символистов, понимает творчество не как интуитивный, боговдохновенный акт, недоступный простым смертным и требующий высокого пиитическо-пророческого экстаза. Творчество у раннего Мандельштама (вполне в духе Гумилевского «Цеха поэтов») — это труд по преодолению сопротивления материала, расчет и рациональность. Например, в программном стихотворении «Нотр-Дам», готический собор, возникает как противодействие разнонаправленных сил, как соединение несоединимого, скрепленное плотницким инструментом:
С тростинкой рядом — дуб, и всюду царь — отвес.
Финал стихотворения «Нотр-Дам» («Из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам») фиксирует эквивалентность здания и стихотворения, зодчества и поэзии. Эта же идея присутствует в стихотворении «Адмиралтейство»:
… красота — не прихоть полубога,
А хищный глазомер простого столяра.
Эта выверенность и продуманность поэтического творчества и материальность стиха, представление о которых характерно для раннего Мандельштама, идеально вписывается в общую семиотическую концепцию постсимволизма, в которой уравниваются вещь и слово.