Внутреннее пространство Петербурга
Парадный, блестящий, официальный Петербург с момента своего основания был главным средоточием внимания культуры. В XVIII веке только внешняя оболочка города и имела значение. Для властных инстанций и классицистской литературы Петербург — священный город, святая земля, великолепное подтверждение того, что человек в силах покорить хаотическую природу. Многочисленные оды «Медному Всаднику», Екатерине II и Петру I демонстрируют эту установку последовательно и планомерно. Только к середине XIX века (если быть точнее — в 1830-ые годы) выясняется, что за всем этим наружным блеском скрывается иной город — грязный, зловонный, нищий и дьявольский Петербург. Пушкин и Гоголь открывают для светской культуры таинственную подоплеку городского пространства, а Достоевский строит на этой основе свой петербургский текст.
Иностранному, московскому или провинциальному туристу этот внутренний город недоступен: разве что он воспользуется такой услугой, как аренда квартир в Санкт-Петербурге, снимет ненадолго комнату в коммунальной квартире на Гороховой улице и почувствует на собственной шкуре все прелести истинного петербургского бытия. Как известно, все писатели, так или иначе участвовавшие в создании «петербургского текста русской литературы», не были уроженцами этого города: они приезжали сюда учиться, делать литературную карьеру, работать. Вероятно, тем, кто родился в Петербурге и с детства привык ко всем странностям петербургского существования, не дано почувствовать мистической раздвоенности «города белых ночей». Они воспринимают его тайны и трагические противоположности как данность, как органическое и гармоническое пространство.
Тем же, кто приехал сюда из иного мира, все кажется до боли таинственным и странным, резким, поражающим до глубины души. Проникновение во внутренний Петербург не прошло безболезненно ни для одного поэта или писателя. Огромные тома антологий «Петербург в русской поэзии» — тому подтверждение. Они наполнены ненавистью, неприятием, изумлением перед демоническим и роковым городом, обреченным на гибель, но все еще существующим. Внутренний и внешний Петербург — слишком разные облики одного и того же города, чтобы можно было просто смириться и принять их существование под одним именем…